День пам’яті ліквідаторів Чорнобильської аварії: героїчні історії київських рятувальників

День памяти ликвидаторов Чернобыльской аварии: героические истории киевских спасателей

 

 

Об аварии, которая почти 35 лет назад всколыхнула весь мир, сегодня привыкли вспоминать весной - когда собственно и произошел взрыв на Чернобыльской АЭС. Впрочем, есть еще и другая дата - 14 декабря - которую посвятили чествованию всех, кто ценой собственной жизни и здоровья в неравной борьбе спасал человечество от беды. Именно в этот день в восемьдесят шестом завершили строительство саркофага над разрушенным энергоблоком ...

 

Сейчас известно, что ликвидаторами аварии было около 600 000 человек - от атомщиков, пожарных и тогдашней милиции к так называемым «партизан» из запаса и медиков. Часть из них - попав под «агрессивное» облучения - в муках погибла в первые дни или месяцы после аварии. Другим - о героических буднях у реактора всю жизнь не позволяет забыть разрушенное здоровье и жуткие воспоминания ...

 

«В первые дни никто не измерял радиацию, даже дозиметров не было ...»

 

Якову Миронову скоро исполнится 83. При знакомстве он сразу подчеркивает - сам удивляется, как после чернобыльского прошлого дожил до таких лет. Большинство его коллег, с которыми он был на месте аварии, не переступили и пятый десяток ... Некоторых радиация же убила в первые дни после взрыва.

Яков Миронов попал в Чернобыльскую зону на второй день после трагедии

 

В 1986-м Яков Анисимович возглавлял 5-ю военизированную пожарную часть по охране Фастова Киевской. Именно спасатели из Киевской области одними из первых выехали на место взрыва.

 

«Когда произошла Чернобыльская трагедия, мне дали команду прибыть в управление пожарной охраны. Там собрали 30 мужчин со всей области. Без уточнений рассказали, что случилось. И направили на место аварии. По дороге один убежал - испугался, наверное. Все остальные приехали на место взрыва на второй день после аварии, 27 апреля », - рассказывает Яков Миронов.

 

Он вспоминает, что сначала замалчивали реальные масштабы трагедии ... Не знали спасатели и о дозах радиации, которую получали в зоне бедствия.

«Где-то какие-то слухи были, но конкретно не говорили. В первые дни никто не измерял уровень облучения, даже дозиметров не было ... Но, если бы и мерили, очевидно, что показатели зашкаливали бы. Это уже позже приехали специалисты, которые начали подсчитывать и записывать данные. Трудно было. Когда ехали на аварию, мы с ребятами были убеждены, что, как говорится, «шапками то все забрасываем». А оказалось, что это мировая катастрофа », - говорит Яков Миронов.

 

В Чернобыле он был до 8 мая. Менее десяти дней, ему внезапно стало плохо.

 

«Машина« скорой »забрала меня в больницу без сознания. Так начались мои скитания по госпиталям », - рассказывает Миронов.

 

Приняв бешеную дозу радиации, он провел в больничных стенах почти полгода. Говорит, что практически ежедневно давала о себе знать новая болячка. Вместе с ним при жизни боролись и сотни других ликвидаторов, часть которых, к сожалению, проиграли этот бой ... Якову Анисимович чудом удалось стабилизировать свое здоровье.

 

«Наверное, меня спасло то, что раньше занимался тяжелой атлетикой. Возможно, здоровье было крепким и готовым к нагрузкам. Потому что это была чрезвычайная доза облучения. Молодые ребята не выдерживали, умирали », - вспоминает Яков Миронов.

 

С грустью говорит, что отголоски Чернобыля слышит до сих пор - в плохом здоровье, в жутких воспоминаниях, в сожалении за коллегами, которых в буквальном смысле уничтожала радиация.

 

«Помню, как мой подчиненный Рисованный собирался ехать в Чернобыль. Я еще так подумал, что у него двое детей, говорю, не езди. А он уехал, и за считанные дни умер. Очень жаль ... А сколько таких было? Сколько детей остались без родителей? Страшно представить. Тяжелое испытание выпало нам, очень тяжелое », - заключает Миронов.

 

«Ребята поднимались на крышу с лопатами, считали до 60-ти и возвращались обратно»

 

Николаю Силенкови - 62. В 1986 году он занимал должность командира отделения в пожарной охране Фастова. На место аварии он попал не сразу - а уже через три месяца после трагедии. В это время, говорит, ликвидация последствий взрыва была более настроена. Впрочем, и сами ликвидаторы тогда уже знали, с чем имеют дело и тщательно защищались.

Николай Силенко работал в Чернобыле в июле-августа 1986 года

 

«Приехал в Чернобыль в июле 86-го. Масштабы мы уже знали, конечно. Но ехать пришлось, потому что мы были военнообязанные. Жена просила меня остаться, говорит, двое детей - одному ребенку тогда было только два месяца. Она волновалась за меня, потому ребята постоянно умирали. Но объяснил, что отказаться не могу и не имею права - надо ехать », - вспоминает Николай Силенко.

 

В Чернобыле он проработал месяц. Был и в Припяти, население которого эвакуировали из-за аварии.

 

«По телевизору показывали Припять - опустевший город, остановленный транспорт, защитная сетка, играть везде, пустые аттракционы .. Но в реальности все было гораздо страшнее. Нам, военным, достаточно сдержанным в эмоциях, было страшно на это все смотреть. Хотел сделать фото у Припяти на фоне станции. Так, интересно, что я на фото, а станция так и не проявилась », - вспоминает Николай Силенко.

 

Сегодня, оглядываясь назад, в прошлое, вспоминает моменты, которые больше всего поразили его в далеком 1986-м.

Николай Силенко в зоне отчуждения

 

«Часто себе вспоминаю, как надо было графит с крыши энергоблока убирать. Танк, который должен был это делать, заглох. То заставили солдаты вычищать лопатами - ребята поднимались на крышу, считали до 60-ти и возвращались назад, надеясь избежать агрессивной радиации. Бегали, бедняги, туда-сюда, - рассказывает Николай Силенко. - Сегодня трудно анализировать, какие решения были правильными, а какие - нет. Обстоятельства были другие, режим был другой. Но ни одно поколение на такое не заслуживает - страшное бедствие. Страшное ».

 

После Чернобыля, его направили на трехмесячное восстановление - сначала о последствиях «работы» в зоне свидетельствовала гипертония, боль и ломота в костях, общая слабость. Впоследствии пережил инсульт и инфаркт ...

 

«Утром после аварии приехал врач, мне измерили давление - 200 на 100»

 

Ивану Павловскому - 63. В Чернобыльскую зону он попал уже в 1987-м году - туда его направили сразу после окончания пожарного училища. Шутит - «просто с корабля на бал». Вот только «бал» имел для него едва не фатальные последствия ...

Иван Павловский служил в зоне отчуждения в течение десяти месяцев в 1987 году

 

«Я приехал в Чернобыль молодым, сильным 30-летним парнем. Был убежден, что мне ничего не угрожает. Меня назначили заместителем начальника части по охране Чернобыльской АЭС. И поставлена ​​задача восстанавливать пожарную часть, которая охраняла станцию. Когда меня впервые привели в здание этой части, принял такую ​​дозу радиации, позже всю одежду «фонив». Заставили переодеваться, чтобы попасть в столовую », - рассказывает Иван Павловский.

 

В Чернобыле он отслужил десять месяцев практически без выходных. Пока не начало подводить здоровье.

 

«Буквально перед пуском третьего энергоблока - в конце 87-го - произошла авария. Более десяти тонн масла вытекло из турбины. И караул (часовые, - ред.), В том числе и я, выехали на эту аварию. Люди должны были черпать масло и на тросе ведрами поднимать. Утром после аварии приехал врач, мне измерили давление - оказалось 200 на 100. Я еще тогда пошутил, что после трех рюмок такого давления не имею и усомнился в результатах. Но, к сожалению, радиация делала свое. Врач назначил мне таблетки, и сказал прийти на следующий день », - вспоминает Иван Павловский.

Иван Павловский (крайний справа) в чернобыльской зоне

 

Однако, ни на следующий день, ни на третий - давление не снизился. Поэтому его срочно направили в госпиталь.

 

«Медик тогда предупредил, если сейчас не начну лечиться, меня может« разбить »- тогда так говорили, если, например, был риск инсульта. После обследования, уже в госпитале, сказали, что больше в зону ехать не могу - у меня снижен иммунитет и есть серьезные угрозы жизни », - рассказывает Иван Григорьевич.

 

Признается, что лишь тогда впервые понял, что молодой возраст и отличное здоровье не спасут от воздействия радиации.

 

«Когда только приехал в Чернобыль, встретился с сотрудником, которого в то время выводили из зоны. Спросил у него, почему едет. Ответил, что высокое давление. Я тогда еще так в шутку сказал ему, мол, сачкуют. Он ничего не ответил, только так посмотрел - до сих пор помню этот взгляд, - говорит Иван Поликовский. - Жизнь меня проучили ... Когда после Чернобыля лежал три месяца в госпитале с давлением, не раз вспоминал об этом случае. Стыдно было. Обещал себе обязательно попросить прощения, если когда-нибудь встретимся ».

 

Впоследствии ему таки удалось извиниться у своего коллеги. Старые знакомые нашли друг друга в сети Facebook. Кстати, именно тогда, когда Иван Павловский вместе с другими ликвидаторами из Фастова готовили материалы и экспонаты для местного музея об участниках ликвидации последствий аварии.

 

 Открыли Фастовский музей героев Чернобыля десять лет назад - в основном собственными силами и с помощью волонтеров. Здесь собрали воспоминания и экспонаты - от манекенов, одетых в одежду ликвидаторов и медиков, к маскам, шлемов и дозиметров, которые напоминают сегодня о трагическом 26 апреля 86-го года.

 

«Всем, кто сюда приходит, я всегда говорю: Чернобыль - это не только трагедия. Это подвиг. Это предупреждение. Это также героизм - и тут я не о себе говорю, а о тех, для кого эта операция стала последней. Ибо, если мы выжили и прошли это, то есть обязанность рассказывать об аварии детям. Чтобы уберечь их от маленьких ошибок, которые могут повлечь огромные катастрофы », - подытожил Павловский.

 

P.S. Редакция «Вечернего Киева» выражает благодарность и уважение всем, кто в разное время приобщался к ликвидации последствий аварии в Чернобыле. Без Вас и Вашего героизма мир не справился бы!

 

Елена Петришин, «Вечерний Киев»